а надо было просто зайти на сайт NASA..
September 30, 2009
September 29, 2009
7 is my lucky number
cubik rubik - one of presents from my friends
Bonjour tristesse (1958) с прекрасной Jean Seberg в главной роли. (пока я смотрела фильм на экран заполз жучок.хах.)
Француаза Саган у меня ассоциируется с летом и теплом.
bisous, G.
September 28, 2009
September 27, 2009
September 24, 2009
Ivana Helsinki and Lovisa Burfitt
Ивана Хелсинки и Ловиза Бёрфитт у меня в уме представляются где-то рядом. не знаю почему. может потому что обе из прекрасной Скандинавии, но больше склоняюсь к варианту, что обеих в свое время открыла вместе.
Ivana Helsinki - это финский арт-проект of Paola Ivana Suhonen. все, что она делает можно назвать одним словом "fennofolk", ремикс из славянской меланхолии и скандинавского настроения. путешествуя по разным странам, каждую коллекцию она представляет как миниисторию, мы сопереживаем открытия сделанные в том или ином месте. Ivana Helsinki - это искусство в одежде, потому как она редко гонится за трендами, видя мечту в настроении. девушки - это милые создания, живущие в ландшафтах своего воображения, смотрящих на лунный свет, гуляющих в темных лесах, для которых отношения - это в первую очередь неудобства обязательства ну или обстоятельства. но в конце концов, они, я уверенна, ждут своего пирата, или рокзвезду, а может гнома, космонавта или моряка..
Lovisa Burfitt вобще уникальный случай. эм..уникальный для меня.
шведка, работающая в Париже (!) еще прекрасный иллюстратор. и ее рекламные компании меня приводят в дикий восторг. ее одежда меланхолична и непосредственна. я бы хотела сидеть на лавочке у набережной Сены и мечтать в одежде от Lovisa Burfitt. непосредственность и черный цвет, рассеянность и простое "мне плевать на всех, я живу в своем собственном выдуманном мире".
я потерялась во времени и застряла на распутье. теперь не знаю кто я и зачем я тут. но точно знаю, что я не отсюда..
Ivana Helsinki - это финский арт-проект of Paola Ivana Suhonen. все, что она делает можно назвать одним словом "fennofolk", ремикс из славянской меланхолии и скандинавского настроения. путешествуя по разным странам, каждую коллекцию она представляет как миниисторию, мы сопереживаем открытия сделанные в том или ином месте. Ivana Helsinki - это искусство в одежде, потому как она редко гонится за трендами, видя мечту в настроении. девушки - это милые создания, живущие в ландшафтах своего воображения, смотрящих на лунный свет, гуляющих в темных лесах, для которых отношения - это в первую очередь неудобства обязательства ну или обстоятельства. но в конце концов, они, я уверенна, ждут своего пирата, или рокзвезду, а может гнома, космонавта или моряка..
Lovisa Burfitt вобще уникальный случай. эм..уникальный для меня.
шведка, работающая в Париже (!) еще прекрасный иллюстратор. и ее рекламные компании меня приводят в дикий восторг. ее одежда меланхолична и непосредственна. я бы хотела сидеть на лавочке у набережной Сены и мечтать в одежде от Lovisa Burfitt. непосредственность и черный цвет, рассеянность и простое "мне плевать на всех, я живу в своем собственном выдуманном мире".
я потерялась во времени и застряла на распутье. теперь не знаю кто я и зачем я тут. но точно знаю, что я не отсюда..
September 22, 2009
Le Baiser
Constantin Brancusi
Поцелуй сделан практически тогда же, когда и Авиньонские девицы Пикассо. скульптура Бранкузи сразу же - естественно- была открыта urbi et orbi, но сенсацией, в отличие откартины, не стала. и дело не в том, что стоит этот небольшой кубик, две вместе сплетенные-неразделимые фигуры потемневшего известняка на Монпарнасском кладбище, где тишь красноречивее струящихся мемуаров богемного веселья.
Поцелуй - памятник русской женщине, студентке Татьяне Рашевской, покончившей с собою из-за несчастной любви к молодому врачу-румыну. на камне русские буквы "Танюша". сплетение судеб: Россия, Румыния, и во Франции все случилось, и памятник на Монпарнасском кладбище - в Париже..(из книги М. Германа l'Ecole de Paris)
Animation by Lars Henkel
сегодня по дороге домой из академии, я самым буквальным образом видела смерть из-за любви. на светофоре возле проспекта Кирова в лобовое стекло маршрутки упал голубь. я видела как он летел именно туда, целенаправленно и с размаху. я вскрикнула, потому что сидела именно там - впереди возле водителя, и казалось он летел на меня, или в меня.. он упал- стекло треснуло, а дрожу.
моя бабушка говорила, что голуби - однолюбы, если умирает один, второй - бросается "следом".
p.s. фак. я опаздываю на французкий!
Поцелуй сделан практически тогда же, когда и Авиньонские девицы Пикассо. скульптура Бранкузи сразу же - естественно- была открыта urbi et orbi, но сенсацией, в отличие откартины, не стала. и дело не в том, что стоит этот небольшой кубик, две вместе сплетенные-неразделимые фигуры потемневшего известняка на Монпарнасском кладбище, где тишь красноречивее струящихся мемуаров богемного веселья.
Поцелуй - памятник русской женщине, студентке Татьяне Рашевской, покончившей с собою из-за несчастной любви к молодому врачу-румыну. на камне русские буквы "Танюша". сплетение судеб: Россия, Румыния, и во Франции все случилось, и памятник на Монпарнасском кладбище - в Париже..(из книги М. Германа l'Ecole de Paris)
Animation by Lars Henkel
сегодня по дороге домой из академии, я самым буквальным образом видела смерть из-за любви. на светофоре возле проспекта Кирова в лобовое стекло маршрутки упал голубь. я видела как он летел именно туда, целенаправленно и с размаху. я вскрикнула, потому что сидела именно там - впереди возле водителя, и казалось он летел на меня, или в меня.. он упал- стекло треснуло, а дрожу.
моя бабушка говорила, что голуби - однолюбы, если умирает один, второй - бросается "следом".
p.s. фак. я опаздываю на французкий!
September 21, 2009
September 17, 2009
September 16, 2009
La couleur noire
если тебе повезло и ты в молодости жил в Париже, то где бы ты ни был потом, он до конца дней твоих останется с тобой, потому что Париж - это праздник, который всегда с тобой (с) Э. Хемингуэй
на станции Concorde сидела женщина и ждала поезд как и я. конечно я сразу ее узнала. она была вся в черном, смотрела небрежно журнал. я наблюдала за ней, села в вагоне напротив, но вышла на Louvre Rivoli, она же поехала дальше. с тех пор черный цвет преследовал меня по всему городу. словно фильмы Годара жили вокруг.
я бегала босиком по Вандомской площаде. я любила в тот момент все.
мы отправились к мосту Александра III, и все воспоминания перестали светиться у меня в сердце. я больше не думала ни о чем. они были тусклой звездой в небе. а я..я видела алмазы, плывущие по Сене. в тот миг все казалось идеальным. мы долго стояли возле той белой паутины колонн и никак не могли тронуться с места. я не хотела уходить. ведь я еще долго потом это не увижу - а ты останешься здесь. je ne parle pas français..наслаждаясь этим моментом, таким долгим, времени не было. оно исчезло. остановилось.
(Toi cela lui. Et il est absent plus chez moi)
Ты сидел на низенькой лестнице,
Модильяни.
Крики твои — буревестника...
А масленый свет приспущенной лампы,
А жарких волос синева!..
И вдруг я услышал: страшного Данта —
Загудели, расплескались темные слова...
Илья Григорьевич Эренбург, 1915 год
на станции Concorde сидела женщина и ждала поезд как и я. конечно я сразу ее узнала. она была вся в черном, смотрела небрежно журнал. я наблюдала за ней, села в вагоне напротив, но вышла на Louvre Rivoli, она же поехала дальше. с тех пор черный цвет преследовал меня по всему городу. словно фильмы Годара жили вокруг.
я бегала босиком по Вандомской площаде. я любила в тот момент все.
мы отправились к мосту Александра III, и все воспоминания перестали светиться у меня в сердце. я больше не думала ни о чем. они были тусклой звездой в небе. а я..я видела алмазы, плывущие по Сене. в тот миг все казалось идеальным. мы долго стояли возле той белой паутины колонн и никак не могли тронуться с места. я не хотела уходить. ведь я еще долго потом это не увижу - а ты останешься здесь. je ne parle pas français..наслаждаясь этим моментом, таким долгим, времени не было. оно исчезло. остановилось.
(Toi cela lui. Et il est absent plus chez moi)
Ты сидел на низенькой лестнице,
Модильяни.
Крики твои — буревестника...
А масленый свет приспущенной лампы,
А жарких волос синева!..
И вдруг я услышал: страшного Данта —
Загудели, расплескались темные слова...
Илья Григорьевич Эренбург, 1915 год